Четыре возраста Нулизы-сан [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров

покатилась ровно, совершенно не представляя, что делать дальше.

Зато Тоне представляла себе это прекрасно.

От выпускающей калитки раздалось:

— RED EIGHT! GO A BOARD! RECHARGE WEAPON!

На уставную команду тело Луизы отозвалось прежде разума, быстрым изящным полукружием доставив ее к борту.

— Крейсер Тумана «Тоне».

Луиза посмотрела на стройную платиновую блондинку: черный брючный костюм придавал ей невероятно серьезный вид.

— «Летящий Феникс» — тридцатое подразделение — восьмая — золот… Восьмая — красная.

Блондинка понизила голос:

— Ты же все помнишь?

Восьмая красная тихонько всхлипнула:

— Если бы!

— Ничего. Есть способы помочь твоему горю, — Тоне побарабанила по борту изящными пальцами. — Ты на сколько просила лед?

— На сорок минут или на час.

— Полчаса еще осталось. Давай, покажем класс. Я вижу, что ты сможешь. Запись организую. И твоим девчонкам будет памятник, как ни у кого!

Повернувшись к скамье, Тоне протянула руку; Джеймс вложил в нее ручки выданной утром на базе сумки.

— Спасибо… Мистер?

— Бонд. Джеймс Бонд.

— Хм?

Вот сейчас реакция была правильная! С облегчением Джеймс достал паспорт:

— В самом деле, Джеймс Бонд.

— Хм… — блондинка перелистала и возвратила документ. — А как вы оказались в сопровождении?

— Я сама его выбрала, — встревожилась Восьмая, — что не так?

Тоне улыбнулась.

— Все нормально. Забавное совпадение. Так, ты давай-ка хорошо поешь, у тебя сейчас будут весьма насыщенные тридцать минут… Девочки, ко мне. Восьмая, это мой клуб косплея. Мы, кстати, будем выступать послезавтра на вашем отходе. Обязательно посмотри. Девочки, вот это — Восьмая Красная. Глубоко вдохнули! Выдохнули. Подышали одним воздухом с легендой, молодцы. Теперь ты — найди лист черного пластика… Ты — распорядителя сюда. Ты: машину прямо сию минуту на лед…

Пока Восьмая хрустела плиткой, Тоне разогнала своих косплейщиц кого куда, сама же поднялась в осветительную, по которой метался ничего не понимающий оператор:

— Как бы это заиграло со светом! Почему мне ничего не сказали? Я же не знаю, что она сделает в следующий миг!

— Спокойно, — Тоне посмотрела на понемногу заполняющиеся трибуны. Неизвестно, кто и что сказал зрителям — но на выступление Восьмой их уже сползлось даже больше, чем поначалу на матч.

— Я тут, чтобы спасти тебя от отчаяния, — Тоне без суеты переключила управление на себя. Благо, комплекс «Ключ-Арены» был оснащен по последнему слову техники и беспроводной вход в нем нашелся. Логин и пароль сделал осветитель.

Спустившись к борту, Тоне выдала Восьмой гарнитуру и шепнула:

— Не печалься. Живым — живое. А им памятник — тоже живой, как ни у кого.

На громадных экранах Арены появились большие групповые фотографии: тридцатое подразделение на палубе «Летящего Феникса» перед отходом конвоя, по порядку номеров. Все еще живы: рослая шведка Хельга, спокойная, как ледник. Шустрая Танька-язва. Вечно голодная Ирка-пухлая. Всегда безупречно причесанная Ирка-длинная. Жгучая брюнетка Фаина, фанатка Раневской. Основательная, плотная Анна. Стройная Инес. Невысокая Луиза…

Потом — девять фотографий больших, поштучно. Затем большая надпись-посвящение. Свободные места на трибунах уже исчезли. Восьмая доела третью плитку и теперь с удовольствием тянула прохладную чистую воду из большой фляжки. Приказ был как у Тенрю перед настоящим боем. Не задумываться. Остальное сделает русалка. Получается, Луиза тоже счастлива, если кто-то сделает все за нее. Все ли? Двигаться-то придется ей… Вопрос хороший, только несвоевременный.

— Готовность тридцать. Двадцать девять…

Луиза приняла подготовленный кем-то шест. По льду мелькнули черные контуры кракенов, полученные накладкой на осветитель формы из черного пластика. Теперь прожектора на ее стороне. Вот и свет гаснет.

— … Двенадцать.

Музыка известная, подобранная еще во Владивостоке.

Егором.

Воспоминания обрушились потоком — точно как в романах, плотина рухнула. Первое свидание было не на катке — за катком, по пути на остановку. Вспомнила! Она смогла вспомнить. Все будет хорошо!

Восьмая подошла к дверце синхронно с отсчетом Тоне.

— … Два. Один. FORWARD!

Дверца открылась точно как ложемент, загремел первый аккорд «Этерны» — и Луиза выкатилась на лед.

* * *

Лед к новому выступлению выровняли, подшлифовали. Цветные круги по сторонам от Восьмой обозначали положение канмусу тридцатого подразделения; белые круги с черными силуэтами — глубинных. Туманнице хватало мощности вести партию за противника — и подсвечивать своих. Восьмая катилась вольно, делая повороты, невысокие — в один-полтора оборота — прыжки, в точном соответствии с музыкой делая выпады шестом в черные мишени. Выпады она до конца не доводила, чтобы не угробить лед. На соревнованиях прыжки оценили бы, самое большее, в балл. Здесь это значения не имело. В отличие от первой короткой программы, сейчас Восьмая двигалась, пожалуй, медленно и чуть ли не сонно. Именно поэтому зрители успевали рассмотреть происходящее — и понять, что же они видят!

Шум на трибунах стих; различив, как зрители переглядываются, Тоне просто выкатила поверх барабанов и скрипок «Армады» запись тактической сети боя! Чей-то выдох; сопение. Четкая команда флагмана… Все укладывалось в рисунок, вырезаемый на льду коньками Восьмой и подсвеченный номерами тридцатой девятки.

— К полному ходу! Держите мне спину! Просто держите мне спину! Товсь! FORWARD!

Лед темнеет, белые пальцы прожекторов; свист коньков.

— ATTACK! FREE FIRE!

Ход полный! Вокруг черные кляксы в белых кругах; копье рвется из рук… Мягче, это же лед… Это не вода! Восьмая закручивается влево, выбросив шест на открен…

Мягче, это не настоящий бой!

Очнувшийся гвардеец всеми десятью щупальцами вцепляется в Третью. Четвертая расстреливает кальмара — ее саму пробивает насквозь шипом твари-богомола. Восьмая располовинивает шипастую тварь, отмахивается от попытки цапнуть за коньки…

Трибуны молчат. Музыка почти не слышна. Только скрип, да белые веера из-под лезвий. Выпад — разворот — закрыться древком — отмахнуться — выпад!

— Ты туманница, но Восьмая же не репетировала, — спрашивает Бонд стоящую рядом Тоне. — Откуда такая запредельная слаженность?

— Я их последний бой в записи имею, его и повторяю. Видишь, как только один из цветных номеров гаснет, я на экране фотографию убитой притемняю.

— Зачем ты заставляешь ее снова это переживать?

— У девочки вполне объяснимая истерика. Послебоевой отходняк. Лучше пусть пережигает память в слезы, чем сходит с ума.

— Катарсис? А что за музыка?

— Два шага из преисподней. Two step from hell.

— Более точный перевод: «В двух шагах от преисподней». Ты словарем переводишь, а я все же носитель языка.

— В общем случае да. Но сейчас посмотри, как точно ложится. Токио-Гонолулу. Гонолулу-Сиэтл. Два шага…

Два шага — удар под ноги — прыжок — проворот направо — удар за спину — поворот налево — выпад! Осветитель творит чудеса: под ногами Восьмой как будто и в самом деле вскипает вода — всплывает нечто громадное. Режущий горизонтальный удар